«На минутку, пожалуйста…»
Мне позвонили из Казанского музыкального училища и попросили для публикации в спецвыпуске журнала «Казань» фотографию «вашего дедушки, Гения Измайловича Республиканца, который одно время служил у нас директором».
Не совсем правильно принимать меня за внучку Гения Измайловича Республиканца. Он не родной мне по крови человек. Но и чужим назвать его не в силах: он — отец второго супруга моей мамы, Рафаэля Басырова, мужчины, которого я не просто любила — боготворила, и с внезапной смертью которого я до сих пор не могу смириться…
Гений Республиканец — мой эрзац-дед. Он прожил всего-то 35 лет. Практически все, кто его знал и помнил, уже умерли. В моих силах — собрать воедино опубликованные воспоминания его друзей, скупые на подробности документы. Их — минимум, но достаточно, чтобы я могла заключить: мой эрзац-дед был замечательный. Вот его краткая биография.
- Гений Измайлович Республиканец родился в 1907 году в городе Кронштадте Ленинградской области. Окончил Казанские школу малограмотных (1922) и общеобразовательные курсы (1923); три курса рабфака при государственном университете Ленинграда (1926), Ленинградский высший коммунистический институт политпросвещения им. Н. Крупской (1931). В одном из документов упоминается, что Республиканец Г.И. бывший беспризорный и воспитанник ЧК.
- С 1915 по 1918 годы работал в газете «Кронштадский вестник» (газетчик).
- С декабря 1918 года по июнь 1923 года — красноармеец-доброволец II батальона войск ВЧК.
- С июня 1923 года по февраль 1924 года — уполномоченный ОГПУ по ТАССР. Курьер (Казань).
- С февраля 1924 года по ноябрь 1926 года — студент рабфака Ленинградского государственного университета.
- С ноября 1926 года по май 1927 года — заведующий татарского клуба (Ленинград).
- С мая 1927 года по сентябрь 1928 года — загрузчик и вальцовщик техно-химического завода (Ленинград).
- С сентября 1928 года по июнь 1931 года — студент Коммунистического института политпросвещения им. Н. Крупской (Ленинград).
- С июня 1931 года по октябрь 1931 года — директор Института повышения квалификации кадров народного образования (Казань).
- С октября 1931 года по сентябрь 1932 года — заведующий массовым отделом Наркомпросса (Казань).
- С сентября 1932 года по июнь 1934 года — директор техникума искусств (Казань).
- С июня 1934 года по июнь 1935 года — начальник управления театрально-зрелищными предприятиями (Казань).
- С июня 1935 года по сентябрь 1937 года — директор центрального музея (Казань).
- 14 сентября 1937 года был арестован.
- 30 сентября 1937 года решением Бауманского РК ВКП (б) был исключен из членов партии, как «репрессированный враг народа».
- 5 марта 1938 года был необоснованно привлечен к уголовной ответственности, как участник антисоветской правотроцкистской и националистической организации, по заданиям которой вел преступно-подрывную работу против советской власти. В ходе следствия виновным себя не признал.
- 12 мая 1938 года приговором Военной Коллегии Верховного суда СССР по ст. ст. 58-7, 17-58-8, 58-II УК РСФСР был осужден к 10 годам лишения свободы с поражением в правах на 5 лет и конфискацией лично ему принадлежащего имущества.
- 14 ноября 1940 года Пленум Верховного суда СССР, рассмотрев протест Прокурора Союза ССР по делу Республиканца, приговор Военной Коллегии отменил и дело передал на новое расследование со стадии предварительного следствия, сохранив в отношении его содержание под стражей.
- 25 мая 1942 года следственное дело по обвинению Республиканца Г.И. ввиду недоказанного состава преступления было прекращено, из-под стражи он был освобожден.
- 23 июля 1942 года Гений Измайлович Республиканец в возрасте 35 лет скончался в Казанской психбольнице. Причина смерти: пеллагра, туберкулез легких…
Согласно семейным легендам, родители моего эрзац-деда умерли от голода, когда самому ему было всего лишь три года. Малыша определили в Дом ребенка. Он не мог назвать ни своего имени, ни фамилии. Тогда в сиротском доме организовали собрание и решили, что имя приемыша будет — Гений, фамилия — Республиканец, отчество — Измайлович. Потом Дом ребенка якобы закрыли, и Гения взял на воспитание Первый татарский стрелковый полк…
…В 1936 году в Казани решили открыть Дом-музей Владимира Ильича Ленина. Организацию этого проекта доверили Гению Измайловичу, в то время он заведовал республиканским управлением культуры. Выбор кандидатуры одобрила сама Надежда Крупская. В середине мая 1937 года она дала телеграмму на имя Республиканца: «Прошу как можно скорее приехать по вопросу организации музея». Гений Измайлович тут же помчался на вокзал, купил билет и прошел в вагон. Но перед самым отходом поезда в купе вошел представитель НКВД и пригласил с собой: «На минутку, пожалуйста…». Эта минутка растянулась на долгие годы…
Выпуск музыкального отделения Татарского техникума искусств 1934 года с педагогами Р.Л.Поляковым, Ф.Н.Зайни, И.В.Аухадеевым, Г.И.Республиканцем (лицо заклеено бумагой), М.А.Пятницкой
«С широким сократовским челом, четким профилем классического римского носа», — так описывает его в своей документальной книге «Черная Колыма» Ибрагим Салахов. Они вместе отбывали срок наказания. Их поведение в тюрьмах меня восхищает. Процитирую эпизод воспоминаний Салахова о пребывании в стенах старинного Тобольского централа (об этой тюрьме писал еще Достоевский в книге «Записке из мертвого дома»):
«Завтрак кончился. Гений Измайлович
Республиканец в порядке живой демократической очереди исполнил полагающиеся
формальности: вымыл посуду, вытер со стола, с важным и серьезным видом
объявил:
— Знаете, мученики, в моей великой
голове созрела одна потрясающая идея. Целыми днями валяться в мертвом зиндане
камеры — это не дело. Мы не покойники!
— Правильно, ребята! — Ардалион
Нижегородцев вскочил со своей койки.
— Давайте пойдем к начальнику тюрьмы,
попросим у него лыжи, отправимся в спортивный поход за Иртыш.
Мы начали гоготать над бредовыми
идеями Республиканца, Но Гений Измайлович, показав на «глазок» двери, пригрозил
пальцем:
— Тихо! Пустой язык — вредный язык,
от него добра не будет. Смотрите, посадят на карцерный режим.
— Ты сам завел эту бодягу, — стал
браниться Ардалион, наскакивая на Республиканца, — Тут и без твоих великих замыслов
тошно.
— Поход – дело будущего, — спокойно
ответил Гений Измайлович, обращаясь к Акимову, сделав вид, что он не заметил
сердитого выпада Ардалиона. — Будет и поход, а сейчас предлагаю принять
расписание нашей тюремной жизни. Внимайте и повинуйтесь.
— Ладно, кота за хвост не тяни.
Выкладывай.
— Не перебивать. Программа такая:
каждое утро физзарядка. После завтрака — уроки.
— Вот это гениально. По примеру и
образцу великих начнем в тюрьме ходить в школу.
— В школу ходить не обязательно.
Заниматься можно и в камере. Было бы желание.
— А учителя? – продолжал упорствовать
Ардалион.
— Первый учитель – ты, будешь вести
физику. Ибрагим – писатель, поэт, станет преподавать литературу. Николай
возьмет на себя математику. Махмут – историю. Я прочитаю цикл лекций по
искусству…
Первую лекцию в тюремной школе по
истории мировой культуры провел Гений Измайлович. Маленького роста, с большой
косматой головой, словно сошедший с изваяний древних греческих статуй…
— Смотри, кучерявая твоя башка, тебя
недаром назвали Гением. Ты в самом деле великий! Махмут Абжалилов похвалил
Республиканца, по окончании лекции одобрительно похлопав по спине…»
Абжалилов вылепит потом из хлебного мякиша шахматные фигурки — занятия в тюремном университете стали перебиваться играми…
Евгения Гинзбург, автор хроники времен культа личности «Крутой маршрут», отчего-то полагает, что Республиканец был поэтом: «Из Казани в этом этапе был смешной молоденький татарский поэт, бывший детдомовец, получивший там увлекательный псевдоним — Гений Республиканец. Часами мы с ним стояли у разделяющей нас проволоки, без конца перечисляя казанские фамилии. Просто фамилии. Как заклинания. Как подтверждение того, что они не приснились мне — все эти ученые, поэты, партийные работники. Что на свете живут не только жандармы, придурки, вохровцы и доходяги».
Меня трогает до глубины души та
теплота, с которой товарищи эрзац-деда пишут о нем. Особенно пронзителен такой
эпизод из воспоминаний Ибрагима Салахова: «…я только заснул, как меня
растормошил Республиканец:
— Проснись, скорей вставай! Слышишь,
поет…
— Кто плачет? Где?
— Дурак. Не плачет, поет.
Я поднялся, сел на постели… Издалека доносилась музыка татарской песни. Пел мягкий, обаятельный голос артистки:
Чей-то голос в ночи так печален,
Рамай,
Истомился в разлуке он долгой.
Даже птицы в лесу замолчали, Рамай.
Родники и ручьи — приумолкли.
— О, господи! — Гений Измайлович громко застонал. — Это она, моя любовь, Зифа.
Из репродуктора, который был установлен на городской площади за глухими стенами тюрьмы, в камеру доносилась мелодия верной и вечной любви человеческих сердец… Песня на мгновение прекратилась, должно быть, артистка в далекой от нас казанской радиостудии набирала в грудь воздуха…
С пронзительным визгом распахнулась
тяжелая дверь. На пороге возникли старший надзиратель и коридорный, в пустых
глазах смятение и ужас:
— Что за смута? Почему не спите?
Бунт?
— Гражданин надзиратель, — Гений
Измайлович подошел к двери, заикаясь, стал объяснять:
— Г-граждани над-зи-ра-тель, м-моя
же-на — п-певица. В-вы с-слышади ее п-песню? Ах, к-как он-на п-пела?
— Камеру на трое суток
перевести в карцерный режим, - зарычал надзиратель. — С завтрашнего утра
завтрака не будет.
Дверь захлопнулась. Гений Измайлович плакал и бился на бетонном полу»…
Зифа Басырова — выдающаяся татарская певица. Ее фамилию носил второй супруг моей мамы — обожаемый дядя Рафаэль, сын Гения Республиканца, которому так и не довелось увидеть отца…
Благодаря Ибрагиму Салахову,
сохранилось воспоминание Зифы Басыровой о последних днях Гения Измайловича: «
Осенью 1942 года меня вызвали в Народный комиссариат внутренних дел республики.
Я перепугалась, но что делать, отправилась. Сердце бьется, как птичка в клетке.
Сотрудник, который вызвал меня к себе, жестко и сухо спросил:
— Вы знаете Гения Измайловича
Республиканца?
— Как не знать, если он мой муж? Где
он, что с ним? Я ничего о нем не ведаю.
— Хорошо, сейчас вы его увидите.
Меня посадили в машину, повезли на
Арское поле в психбольницу. Открыли палату, предложили войти. Я вошла вместе со
своими спутниками. В комнате стояла одна-единственная кровать, на ней лежал
человек, с головой укрывшись одеялом. Врач подошел к кровати, отдернул одеяло:
— Гений, вставайте. Пришла ваша жена.
— Не беспокойте меня, я беседую с
Владимиром Ильичом Лениным.
Знакомый, родной голос! Я
приготовилась к тому, чтобы броситься в объятия близкого человека, но муж
оттолкнул меня. Передо мной стоял не тот Гений, которого я знала, это был
страшный, совершенно чужой мужчина. Лицо заросло густым черным волосом, бешеные
глаза сверкали:
— Вы кто? Почему вошли без
разрешения? Я же сказал, что беседую с Владимиром Ильичем Лениным. Уходите!..
После этого я еще несколько раз приходила в псхиатрическую больницу, однако Гений меня к себе не допускал, говорил, что он беседует с Лениным, у него нет времени. А через несколько лет я получила известие о его смерти…»…
Гений Республиканец. Это имя я не забуду никогда. Для меня оно — как заклинание. «Как подтверждение того, что на свете живут не только жандармы, придурки, вохровцы и доходяги»...
Айсылу Кадырова
Печатается по материалам журнала «Казань», 2004, № 5